Это море обидел названием древний шутник.
Словно трауром будущим вдовам украсил судьбу.
Все вместилища вод стали кровью в назначенный миг.
И не будет исхода, хоть ангел и плачет в трубу.

Нам давно не до сна, наша пища – разрывы и гарь,
Наш уют променять мы умели на огненный ад.
Видишь, скорбно склонился над нами апостол-ключарь,
Пропускает без пропуска в рай Эльтигенский десант.

Пули – вороны чёрные - слепо сумели посметь,
Разбивались о наши тела, что надёжнее стен.
И назвать нелегко, не продать, а предателям – смерть.
Здесь до неба полшага, но это земля – Эльтиген.

Где-то чудится, слышишь, команда: Идти на прорыв!
Мертвецы поднимают штыки, им повторно хана.
Неродившийся сын, ты, наверно, умён и красив,
Ты прости, что родить мне тебя помешала война.

Рядом друг закадычный. Он выкрасил красным висок.
Комиссара отпели словами: «Ни шагу назад!»
И хрипим, но ползём, умирая, нелепо, ни в срок,
Где нас в древнюю летопись впишет гора Митридат…

В туманы памяти гляжу я пристально.
В лихие юности моей бои.
А над Нахимовым, над Графской пристанью
Не чайки кружатся, а сны мои.

Мы в Севастополе, мы снова юные.
Не знаем подлости, интриг, измен.
Дни допризывные отпеты юнгами,
Костюмам тельники берём взамен.

За кипарисами дымами тянутся
Эскадры вражии – беги, не стой!
У стен казармовых Филипп Октябрьский
И марш торжественный нас манят в строй.

Трепещут недруги, как флаг на гафеле.
Шкертами связаны в постах своих
Мы задыхаемся. Не в ваннах кафельных,
В чаду от выхлопов пороховых.

Мы снова юные, назло столетиям.
Над Севастополем не властен век.
Мы здесь останемся. Двадцатилетними.
Нас белым парусом покроет снег.

В строю бессмертия матросы множатся.
Над бухтой Северной звездой горим.
В тумане памяти мы – Севастопольцы.
О, дай мне, Господи, остаться им…

В далеком неправильном городе
Туман предрассветный бредет,
И что-то мурлычет о Вологде,
Где девица милого ждет.

Украшен весеннею просинью
Бесчувственный военкомат,
А там молодые матросики
Проститься с «гражданкой» спешат.

Покуда не вписаны повести
Сражений в военный билет.
На чернопогонной их совести
Пока еще звездочек нет.

Их звезды зажгутся над крышами,
Где жены сулили покой,
Когда субмарины погибшие
Однажды вернутся домой.

Зовут метрономы совести
В Минуту Молчанья майскую
По павшим до срока воинам
Давно погибшей страны
Не нас, позабывших горести,
Прельщённых обманкой райскою.
Фантомы – не птицы вольные
Мы все смертельно больны.
Всерьёз и страшно больны.

Истерикой – не беседою
И пошлостью обезличенные.
На буднях наших отметину
Закрасили полубоги.
Мы, словно слепцы, не ведаем,
Что снова чума коричневая
Свежею кровью пометила
Наших домов пороги.
Наших домов пороги…

* * *