Рождение Чёрного Бизона

Он родился под знаком Тельца в Соединённых Штатах Америки в начале мая 1944 года.

Его родителями по праву считались и русские и американцы, а прародителем, несомненно, был Маттиас Уильям Балдуин, построивший в 1832 году свой первый паровоз Old Ironsides «Старая железяка».

«Отцом» новорожденного стал паровозных дел мастер Джеймс Буффало, добрый и трудолюбивый человек. Однажды вечером он принёс из дома бронзовую фигурку бизона, аккуратно распилил её вдоль на половинки и закрепил их в качестве личной эмблемы на кабине паровоза, в который он вложил часть своей души. Предвидя нелёгкую судьбу своего крестника, вдохнув в него жизнь, Джеймс нарёк его Чёрным Бизоном. Так было принято со времён Балдуина – давать имена паровозам.

С нетерпением Чёрный Бизон ждал своих первых шагов по земле. Он происходил из семейства декаподов Его десять ведущих колёс, покрашенных и блестевших, словно начищенные сапоги новобранца, застоялись на рельсах и просились в путь.

Джеймс Буффало приготовил сюрприз русским машинистам – спрятал в ящичек с принадлежностями завёрнутую в звёздно-полосатый американский флаг плоскую бутылку виски. Джеймс сделал это так, чтобы только опытный добросовестный и дотошный помощник машиниста знал о месте хранения этих принадлежностей и мог их найти.

– Ну вот, дружище Чёрный Бизон, – Джеймс похлопал «малыша» по глянцевитому боку, – я думаю, что этот сюрприз будет приятным для твоего экипажа, теперь ты посвящён в тайну, береги её. А я ухожу на войну!

Утром следующего дня машинист Дэвид Уилсон поднялся в кабину, придирчиво изучил показания приборов, внимательно наблюдал, как его помощник Энтони Харрис бросал уголь в открытую топку. Вода в котле кипела, паровоз дышал, выбрасывая вместе с дымом клубы пара.

– Дилон, вы заправили машину песком?

– Да, мистер Уилсон, я проверил – самый лучший кварц из Невады – сухой и сыпучий, им можно заправлять песочные часы! – бодро отвечал кочегар Дилон Оцеола.

– Я рад, Дилон! Попрошу вас наблюдать работу тормозов.

– Сию секунду, мистер Уилсон!

Ди ловко выпрыгнул из кабины, не опираясь на ступеньки лесенки, и стал смотреть на тормоза. Машинист опустил рычаг, воздух ворвался в цилиндры, поршни двинулись и прижали тормозные колодки к ободам колёс, на рельсы перед ними посыпался песок.

– Всё в порядке, мистер Уилсон, отличное прилегание, я уверен, они остановят не только локомотив, но удержат на склоне весь состав.

В конторке главного инженера Джона Джервиса собрались паровозные экипажи.

Хозяин кабинета, обращаясь ко всем, объяснил причину созыва столь представительного собрания:

– Господа! Коллеги! Как вам известно, Правительство Соединённых Штатов оказывает помощь Советской России в её борьбе против нацистской Германии на европейском континенте. Мы качественно выполняем заказ Правительства и готовы отправить 18 паровозов с тендерами в Портленд (штат Орегон), где их погрузят на пароходы и морем доставят во Владивосток. Нам установлен срок отправки – 10 мая.

 

Новое назначение капитана Бадигина

Константин Сергеевич Бадигин – легендарный капитан, писатель, исследователь Арктики, за заслуги отмеченный званием Героя Советского Союза, летом 1943 года прибыл во Владивосток для нового назначения.

Начальник Дальневосточного пароходства Василий Фёдорович Федотов был немногословен:

– Вам поручается ответственное государственное задание – принять командование теплоходом «Клара Цеткин» и организовать доставку паровозов по ленд-лизу из США во Владивосток.

– Разрешите идти, – Бадигин встал, в готовности приступить к выполнению поручений.

– Задержитесь на минуту, Константин Сергеевич, – Василий Фёдорович движением руки дал понять, что разговор ещё не окончен, – к Вам есть одна просьба – необходимо пристроить в хорошие руки одного парнишку. Его отец-политработник погиб на фронте, мать умерла недавно, так что обком просит Вас поучаствовать в судьбе этого парня.

В словах начальника пароходства чувствовалась печаль.

– Что же, Василий Фёдорович, я думаю, место найдётся.

На следующий день небольшого росточка мальчик вошёл в каюту капитана.

– Ученик Назаров прибыл в ваше распоряжение, – отчеканил он и вручил направление отдела кадров.

Женька Назаров оказался проворным и смекалистым мальчишкой.

 

Прибытие Чёрного Бизона в порт

Ворота порта открылись перед Чёрным Бизоном, и он вкатился в ещё неведомое ему пространство, в котором не было ничего статичного, застывшего на месте. Всё вокруг находилось в неустанном движении: крутилось, поднималось ввысь, опускалось в бездонные трюмы, перемещалось горизонтально. И всё это издавало звуки – трубные мелодии судов, резкие звонки кранов, дребезжащие гудки автомобилей, скрежет рельсов и командные крики людей: «Вира! Майна!». В сопровождении этого многоголосья в воздухе, удерживаемые стрелами-руками, проносились тысячи огромных ящиков, тюков, железных труб и других грузов.

В этом, кажущемся беспорядочным и случайным, расположении складов, зданий, насыпных гор, бухт джутовых канатов, цистерн, контейнеров и машин, непрерывно двигались погрузчики - электрокары и манёвренные паровозики.

По левую сторону от въездных путей у причалов стояли привязанные к чугунным тумбам-кнехтам огромные железные посудины. Они похожи на слонов, теснящихся и толкающихся в изгороди.

– Ого-го-го! Наших прибыло! Салют паровозам от пароходов! – зычно прогудел один из них. В его голосе слышались родственные басистые ноты торжествующего приветствия.

Машинист Дэвид Уилсон потянул ручку паровозного гудка и Чёрный Бизон голосом, полным молодого задора и радости приветствовал водоплавающих сородичей:

– Угу-гу-гу! Мы с тобой одной стали - ты и я!

 

– Этого лидера с буйволом на борту будем грузить на бак. Во Владивостоке он первым уйдёт на запад. Зелёный паровоз ждут в МИДе для курьерского поезда с дипломатической миссией. Его поставим на корму, – распорядился капитан Бадигин.

Чёрному Бизону показалось обидным сравнение его с буйволом, но радость от осознания того, что он будет плыть на свежем воздухе, а не в душном и тёмном трюме, взяла верх над его огорчением.

Также он был рад за свою добрую попутчицу и стремительную соперницу, лакированную и сияющую, словно зелёная лужайка в лучах солнечного света, Энолу Грин – такое имя было у курьерского локомотива.

– Тендеры к этим паровозам грузить в трюм последними, с таким расчётом, чтобы первыми их выгрузить – продолжал отдавать распоряжения капитан.

Портовый кран оторвал Чёрного Бизона от рельсов с причала и стал поднимать его над землёй. Ощущение несвободного полёта весьма не понравилось Чёрному Бизону. Он хотел бы взлететь над рекой и кораблями, промчаться над портом и городом, выпуская пар и дым, гудком оповещая: «Я лечу-у!»

– Майна! – крикнул человек в каске и повернул вниз большой палец в потёртой рукавице, показывая крановщику место, приготовленное для паровоза.

В действительности его полёт был коротким и, как цирковой бычок на верёвочках, Чёрный Бизон спустился на бак – так, оказывается, именуется носовая часть парохода.

– Как зовут тебя, морской бродяга? – спросил Чёрный Бизон, точно опускаясь на палубные рельсы.

– Я «Клара Цеткин»! Раньше я была лесовозом, а теперь я паровозовоз, – качнувшись и присев в воде, ответила стальная посудина.

Оказавшись опять на привычных рельсах Чёрный Бизон не испытал чувства неподвижности – рельсы с паровозом покачивались вместе с судном. Отсутствие надёжной опоры волновало Чёрного Бизона.

Наконец, трюмы и палубы теплохода были совершенно загружены. Предстояло самое сложное – крепление паровозов. Менли Гаррис денно и нощно находился на судне, контролировал приварку рычагов, проверял все штанги и гайки.

– В порт Владивосток придёте благополучно, капитан, – не уставал он повторять, – паровозы закреплены накрепко.

«Клара Цеткин» нетерпеливо ожидала у причала момента, когда матросы швартовочной команды, наконец-то, сбросят причальные канаты с кнехтов, и она отчалит от берега и направится в море.

16 мая Капитан Бадигин, сделав последние визиты портовому начальству, возвратился на борт теплохода.

– Отдать швартовы! Курс на Владивосток!

 

А в это время…

Шифровка. Ахилл – Центру: «Образец грунта, полученный из Невады с места предполагаемого испытания атомного оружия, упакован в паровозе «Зубр». Груз отправляется 10 мая из Портленда на судне «Клара Цеткин». Необходимо соблюдать осторожность при обращении с образцом, возможно заражение радиоактивными элементами».

 

 Шифровка. ЦРУ – командующему подводными силами США на Тихом океане вице-адмиралу Чарльзу Локвуду: «В связи с большой вероятностью утечки сведений высочайшей секретности, принять все меры к обнаружению, преследованию и потоплению теплохода «Клара Цеткин», отправившегося 16 мая из Портленда. Акцию провести под видом атаки японской подводной лодки».

 

Поединок с подводной лодкой

Подходил к концу тринадцатый день перехода по маршруту Портленд – Владивосток.

Вечер, пустеет палуба. Чёрному Бизону становится грустно и одиноко.

Над морем витает бриз. Как хорошо пахнет ветер!

– Гляди, парень, как вяжется простой беседочный узел, – это суровый боцман натаскивает молодого моряка, – сперва тянешь кончик фала вот сюда, затем туда... Ну-ка, повнимательнее, покрепче вяжи узел, салага.

Сопит худющий парнишка, познаёт морскую науку, вяжет узел.

– Старайся, салабон, мы тебя откормим, – в голосе боцмана звучит теплота и ласка.

– Боцман, какой конец на судне самый короткий? – окликает вышедший покурить втормех Недотёсов – Ну-ка?

– Булинь, банан ты зелёный! Тоже мне – проверяльщик нашёлся! Ты вот мне, Михаил, лучше скажи, мазутная твоя башка – есть у машины душа или нет, бывают живые механизмы или не бывают? Вот, к примеру, этот паровоз – он живой или безжизненный?

– Эк, ты куда загнул, Павел Михайлович! Сугубо по моему мнению, это как к машине подойти. Вот бывает так – всё! хана! заклинило! Ни кувалда не помогает, ни крепкое народное слово не берёт. Тогда надо выдохнуть, взять маслёночку, оглядеться по сторонам, осенить себя крестным знамением и сказать ему – тому, стал-быть, что отказывается работать: «Мы с тобой живы, пока мы вместе, кончай, мол, придуриваться, не то хлебнём морской водички, на дно пойдём, испустим дух – будем неживые, а ты заржавишь!» И ласково так рукой погладить, масличка капнуть в разные места. Слово даю – часто помогает! Но если неживая железяка, то, как мертвеца – не поднять, не оживить. А паровозы и пароходы, они, брат, как живые – у них всё как у нас: машина – как наше сердце, фонари, чтобы видеть и свисток, чтобы сказать.

Шторм начинался постепенно.

В небе хороводил грозовой ветер. Он сбивал облака в тучи, делал их гуще и темнее, а потом запускал по кругу.

Ещё слышны были птичьи голоса в вышине темнеющего неба, это серокрылые чайки с островов, надеясь поживиться рыбой из выбираемого рыбаками трала, с недовольным криком облетали сухогруз.

Предчувствуя непогоду, птицы первыми устремились к берегу.

И уже беспокойно задвигалась и покатилась книзу стрелка барометра, а глаза сигнальщика ещё с надеждой впиваются в горизонт – авось, пронесёт!

И боцман, не дожидаясь шторма, громоподобно вызвал свою команду на палубу, заставляя, в который раз, обследовать крепление люков и брезентов на трюмах, проверять закрытие иллюминаторов. Но главная боцманская забота – крепёж паровозов на палубе. Металлические крепления – полосы, сделанные американцами, на ветру начинали дрожать и петь.

Приближалась штормовая ночь.

Неожиданно в миле левее по курсу из сумеречной тяжёлой волны высунулось и осталось на поверхности нечто, напоминающее око неведомого морского чудовища. Оно поворачивалось, своим взглядом ощупывало горизонт и остановило свой взор на судне, будто силясь прочесть имя корабля на борту. Появление этого объекта не осталось незамеченным. Чёрный Бизон пригляделся и увидел, что вслед за поворотливым оком всплыла чёрная стальная башня с белыми символами SS-44.

– Да это чудовище похоже на кита, только железного, – подумалось Чёрному Бизону, – эге-ге-гей! Мы с тобой одной стали – ты и я! – послал он позитивный ликующий сигнал всплывающей подводной лодке.

Ответа не последовало.

Боцман уже готов был отправиться с бака на ют, и проверить другие паровозы на палубе, как Чёрный Бизон вдруг хлопнул форточкой в кабине машиниста.

– Что за чертовщина, – недовольно буркнул боцман и повернулся к паровозу. – Расчалился весь груз с таким волнением, – вон даже пружина на форточке ослабла, – вслух размышлял Павел Михайлович.

Чтобы закрыть форточку, ему надо было подняться по лесенке к двери кабины, захлопнуть её и закрепить зажимом.

Поднявшись на пару ступеней, боцман бросил взгляд на темнеющий горизонт и рассмотрел силуэт подводной лодки.

– Тревога! – закричал боцман;

– Торпедная атака! – вторил ему вахтенный сигнальщик.

Из недр подлодки выскочили матросы и подбежали к палубному орудию, некоторое время они копошились возле пушки, видимо заряжали её.

Капитан Бадигин, стараясь уклониться от торпедной атаки, и предоставить своему кормовому орудию лучшие условия для стрельбы дал команду:

– Орудие к бою! Право руля!

В этот момент с подводной лодки раздался выстрел. Снаряд разорвался на баке, повредив крепёжную полосу, которой Чёрный Бизон был пристёгнут к палубе. Осколок снаряда попал в боцмана, ранив его  в плечо.

На корме стояла полуавтоматическая 76-мм пушка с запасом снарядов.

– Бронебойным, два выстрела – заряжай! Огонь! – дал приказ командор орудийному расчёту.

К этому времени теплоход уже поворачивался кормой к атакующей лодке; прозвучал ответный выстрел, который вызвал панику на палубе субмарины; оставив орудие, матросы спрятались в рубку. Второй снаряд, выпущенный с кормы «Клары Цеткин» поднял фонтан воды у рубки подлодки.

Субмарина стала погружаться, из носового торпедного отсека пошла пузырящаяся полоса.

– Право руля, задний ход! – скомандовал капитан Бадигин.

Торпеда вдоль левого борта, чуть не задев форштевень, прошла мимо и ушла дальше в направлении парохода-либерти «Одесса».

– Прощай паровозный дух, ничего личного, я на службе, – Чёрный Бизон уловил негативный сигнал субмарины, исчезающей в свинцовых волнах океана.

– Любопытно, какому дьяволу ты служишь, мерзкая рыба-лопата? – задался вопросом Чёрный Бизон.

– Сильнейшему флоту мира…– донеслось из глубины.

Командир подводной лодки SS-44, спустился в рубку и заслушал доклад акустика: «Сэр, взрыв торпеды, есть попадание!»

 

Покрепче, парень, вяжи узлы!

Вдруг Чёрный Бизон взволновался, ощутив, что судно, до сих пор мёртвой хваткой удерживавшее его в своих объятьях, неожиданно ослабило их. Железная полоса его крепления болталась, позвякивая о палубу.

– Полундра! Все ко мне! – взревел боцман, от боли прикусив губу.

На его призыв первым примчался ученик Женька Назаров.

– Видишь, юнга, у паровоза крепление лопнуло, беги к подшкиперской и тащи сюда трос.

Мальчишка исполнил приказание быстро, из ящика достал и размотал конец троса.

– Давай, парень покрепче вяжи узлы, – боцман здоровой правой рукой как мог, помогал Назарову.

Подбежали другие моряки, которым боцман объяснил, что для начала нужно быстро тросом временно закрепить паровоз на палубе, а потом специальными цепными найтовами затянуть понадёжней.

– Уф, – вздохнул Чёрный Бизон, – а я так боялся оторваться от палубы!

На мостике «Клары Цеткин» получено сообщение от капитана парохода-либерти «Одесса»: «В результате взрыва предположительно торпеды в трюме №5 получил пробоину в левом борту. После заведения пластыря остаюсь на плаву. Следую в бухту Ахомтен для устранения повреждений. Прошу сопровождать до Камчатки».

– Вот тебе, бабушка, и тринадцатый день, как не верить в приметы?! – вздохнул капитан Бадигин.

Ветер сильнее, волны выше, качка размашистей.

Уже на камбузе упала с плиты кастрюля с макаронами по-флотски.

Уже замкнуло от попавшей воды светильник у лебёдки, и лампочка взорвалась, рассыпавшись искрами.

Уже волна через открытый люк иллюминатора залила кубрик юнг на первой палубе.

– Что же ты забывчивый такой? – голос Павла Михайловича гремел над притихшим и опустившим плечи старшим юнгой, – а ну, марш в кубрик и тряпками всё осушить!

Капитан Бадигин удерживает судно курсом на волну. Боковая качка опаснее для судна и груза, а идти наискосок волне – измучится экипаж от болтанки во всех направлениях. При этом он присматривает за израненным пароходом-либерти «Одесса».

Чёрный Бизон хлебнул солёной воды по самые фонари.

Слившись в единое целое с судном, он ощущал удары океанских волн, дрожание корпуса, надрывные усилия машины.

Шторм разгулялся в полную силу, и не было конца волнам, как будто кто-то включил гигантскую машину, бесконечно воспроизводящую эти колебания моря – вверх-вниз.

Наутро ветер стал стихать, видимость улучшилась, слева угадывались Андреяновские острова Алеутской гряды.

Океанская зыбь была беспощаднее шторма.

При ясной видимости и безоблачном небе волны вздымали корабль к небесам и бросали его в пучину. «Клара Цеткин» устремлялась носом вниз, обнажая крутящийся гребной винт над гребнем волны, падала в пропасть, зарывалась в волну, рассекая её надвое.

Чёрному Бизону досталось больше всех. Он окунался в океан по самую паровозную трубу и, как живой, старался задержать дыхание, затем делал шумный выдох, когда волна сваливалась с него на палубу и катилась дальше – к рубке теплохода. В кабине паровоза промокло всё.

– Не отпускай меня, мореходная машина, я не хочу утонуть, – заклинал Чёрный Бизон.

– Держись, герой, рождённый под знаком Тельца, держись в моих объятьях, – отвечало ему судно-паровозовоз.