Где крепость Пиллау в Балтийское море
спускается солнце за Северным молом.
И конь бьёт копытом у Елизаветы,
и волосы треплют холодные ветры.

Она горделива. Она величава.
Она вознеслась над бетонным причалом,
как будто огромная сильная птица,
и смотрит на запад, где солнце садится.

Там в небе вечернем пылает костёр, а
она, как отец её, руку простёрла.
И в этом победном движении – вехи:
здесь встала Россия – и встала навеки.

Море лижет пятки пляжа,
Не догадываясь даже,
Как его достало это
Лето.

Эта жаркая истома,
Эти беженцы из дома,
Эти пьяные и дети
Эти.

Пляжу коркою арбузной,
Кочерыжкой кукурузной
Кожу рвут, окурки в душу
Тушат.

Бьют по рёбрам палкой тента –
Синяком на теле тень там.
Звук прибоя в вечном шуме
Умер.

Топчут грудь ногами, горло
Давят лежаком. Припёрло!
Пляж мечтает жить иначе.
Плачет.

Лишь одна мечта у пляжа:
Скоро красками измажет
Остывающее небо
Нега.

Стихнет всё, исчезнут люди…
Успокоившись, он будет
Наблюдать, как звёзды мечет
Вечер.

Разбуянился
полуночный шторм.
Ветер режет край
у высоких волн.

Море берег бьёт,
злится, бесится,
языки свои
тянет к месяцу.

И утробою
водной зарычав,
тянет камни вглубь,
чтоб удар крепчал.

Но волну разбив
вновь о скалы вдрызг,
поднимает шквал
миллиарды брызг.

А на дикий вальс
ветра и воды
смотрит белый глаз
Северной звезды.

Как по Волге по реке
на московском море
плыл кораблик вдалеке
на вечерней зо́ре.

А заря тянула вдаль
красные разводы,
дымки розовой вуаль
опускала в воду.

Заставляла пламенеть
над водою сосны,
разливала в небе медь
и бросала блёсны.

Поджигала небосвод,
охрой рисовала,
только время шло – и вот
спать пора настала.

Сбросила за край небес
огненные перья,
и спустилась в тёмный лес
меж Дубной и Тверью.

А кораблик дал гудок
вслед заре печально,
развернулся на восток,
и, зевнув, причалил.